Опыт такой силы, что невозможно спокойно вспоминать. Непохожий ни на что из пережитого. Всепоглощающий и мощный. Понятный только тем, кто прошел через это.

Все это — о рождении ребенка.

Воды отошли около полуночи. Это были мои третьи роды, но первые, когда воды отошли до начала родовой деятельности. Первые два раза роды были очень тяжелыми и полностью естественными. Но я боялась, что у меня не хватит сил, моральных и физических, чтобы пережить эти.

Я боялась, что это будет как в первый раз, когда роды длились 24 часа, последние 5 из них — сплошные схватки длительностью в 2 минуты, с интервалом в 60 секунд.

Вторые роды также были напряженными и болезненными, но, к счастью, гораздо короче. Я сама не верю, что пережила двое естественных родов и родила на свет двух прекрасных малышек.

Но в этот раз, я была уверена, все будет иначе. Воды уже отошли, а я не чувствовала никакой боли. Я знала, что это просто вопрос времени, что скоро меня накроет. Мы вызвали няню и договорились, чтобы наша помощница в родах встретила нас в роддоме, поймали такси и собрались ехать.

Каждый раз во время сирены ты замираешь.

Как только мы тронулись, раздался звук сирены. Первая, сразу за ней вторая, третья… их вой заполнил улицы, пронзил небо… И тут у меня начались схватки. С каждой проезжавшей мимо скорой схватки усиливались. Живя в Иерусалиме, к этим звукам привыкаешь. Каждый раз во время сирены ты замираешь. Замираешь и молишься, чтобы эта была последней. Но как правило, за ней следуют новые. А потом ты ждешь страшных сообщений о теракте. Ждешь, чтобы узнать, где он произошел, и мечешься в панике, пока не выяснишь, что и как с твоими знакомыми, которые могли там быть. Но расслабиться невозможно, потому что даже если на этот раз пронесло, никто не знает, что будет в следующий раз.

Мы прибыли в больницу вмеcте с пострадавшими. Я шла с трудом, встреноженная смесью страха и боли. Я старалась не смотреть на окровавленные лица, на отсутствующие части тел. Но нельзя было не слышать душераздирающих стонов, криков о помощи, воплей ужаса.

Я даже думать нормально не могла. Я забыла, как дышать, забыла про все позиции, которые я изучала, забыла все техники. Все, что я могла – это дать боли пульсировать в моем теле. Меня сразу же приняли и провели в родзал. Моя помощница в родах помогла мне переодеться в больничную сорочку и лечь на кровать. Я откинулась на спину, закрыла глаза и поcтаралаcь сосредоточиться.

Я ничего не знала ни о ком и ни о чем. Я просто разрешила себе сосредоточиться на ощущении схваток, как они проходят по моему телу, каждый раз усиливаясь. Я думала о своей боли: мне было так больно, что буквально перехватывало дыхание, но теперь, если бы я захотела, то могла попросить об анестезии и боль бы ушла. Потом я подумала обо всех людях, которые сейчас мучаются в другом крыле больницы. Я думала об их агонии, о том, что случилось с их телами, и о том, что они не могли это изменить. Если бы только им можно было сделать эпидуральную анестезию, дать Демерол или еще какое-нибудь болеутоляющее для облегчения их страданий…

У моей боли была цель. Прекрасная цель.

Также у моей боли был конец.

У моей боли была цель. Прекрасная цель. Также у нее был конец. И конец боли означал величайший подарок из всех. Я знала, что мои схватки не бесконечны и что в конце появится новая жизнь. Я даже поняла, что, на самом деле, моя боль — это благословение. Как бы больно ни было, это была именно та боль, которая готовила мой организм к родам. Насколько травматичнее были бы роды, если бы тело было не подготовлено, если бы оно не успело создать условия для продвижения ребенка и его рождения.

И тут… вместо того, чтобы в ужасе ждать приступа боли и молить, чтобы он быстрее прошел, я вдруг поняла, что чувствую благодарность за каждую схватку. Это благословение, мне повезло рожать ребенка, мое тело естественным образом готовится принести жизнь в этот мир. С усилением схваток я думала обо всех этих людях, об их боли, гораздо более сильной, чем моя, из-за травмы и горя; о том, что у их боли нет очевидного смысла или цели. Их страдания казались ненужными и несправедливыми, они не могли скоро окончиться и уж точно не приносили никакой радости.

Я молилась о том, чтобы боль, которая досталась мне, была единственной, которая будет известна людям. Мои друзья говорили, что никогда бы не решились на естественные роды. Не будь эпидурали, они бы не решились на следующего ребенка. Потом я подумала о тех моих друзьях, кто никак не мог зачать ребенка и о том, что они отдали бы что угодно за ту боль, от которой другие так быстро избавляются. И я подумала, сколько из пострадавших в бомбежке могли себе представить, что они смогут вынести и пережить столько страданий. Как быстро они бы поменялись со мной местами, променяли бы свою боль на родовые муки.

Не думаю, что так ценила бы рождение ребенка, если бы не напряжение родового процесса. Все время я молилась, чтобы этот ребенок родился здоровым, чтобы не было осложнений. Я старалась не думать о том, что мне больно, а о том, что я способствую чуду появления жизни. Даже на секунду я не желала, чтобы все прошло само собой, я хотела наделить смыслом и целью каждое мгновение. И я осознала, что сам звук детского плача, который обычно нарушал тишину дома, или будил меня во время самого глубокого сна, тот самый звук я хотела услышать больше всего. Я хотела услышать крик моего ребенка, оповещающий мир о своем прибытии, о том, что он здоров и силен. Его крик означал бы, что он жив.

И пока я ждала, тужилась, ощущала, как ребенок опускается, я думала, как же мне повезло. Я думала о тех, кто не мог выносить ребенка, и тех, чей ребенок не издал столь прекрасный крик при рождении. И обо всех страдающих во всем мире. Обо всех голодных, бедных, инвалидах. О жертвах насилия, о забытых и брошенных. И я надеялась, что никогда не забуду красоту моей боли и уроки, которые я извлекла благодаря ей.

Не думаю, что я бы так ценила рождение ребенка, если бы не напряженный процесс родов.

Я и представить себе не могла, что способна на такой крик, который я издала, когда мой ребенок стал появляться на свет. Я кричала изо всех сил. Это был крик счастья и любви, которые переполняли меня и вырвались наружу. И я кричала за всех, кто не был так счастлив, с надеждой и молитвой, что они скоро тоже будут счастливы. И я кричала о жертвах, которые страдали, и о жизнях, которые были отняты в этот день, и пропавших будущих поколениях.

И пока я кричала, я услышала самый прекрасный крик из всех. Мой новорожденный мальчик завершил одно путешествие и собирался отправиться в другое. Он впервые набрал воздуха и закричал. Внезапно вся боль ушла. Меня переполнила радость. Но я пообещала себе и ему, что мы никогда не забудем этот опыт. И что мы будем помнить отличие боли страданий от боли радости. Поскольку если мы не можем почувствовать первую, то никогда не оценим вторую.

Мы назвали нашего мальчика Натанель, «подарок Б-га», чудо, которое живет, дышит, растет.